Госпиталь № 1714
За годы Великой Отечественной войны более 150 госпиталей для тяжелораненых размещались в городах, поселках, на железнодорожных станциях Свердловской области. Почти сорок из них под натиском врага были эвакуированы из Минска, Днепропетровска, Ворошиловграда, Курска, Калинина, Москвы. Многие формировались на месте. Свыше двухсот зданий школ, техникумов, заводоуправлений, домов отдыха и больниц спешно оборудовались для лечения участников боев. Лучшие врачи шли добровольцами, призывались военкоматами для работы в госпиталях. Должности санитарок, медсестер замещались активистами организации общества Красного Креста, служащими, выпускницами школ, студентами. Практически все трудовые коллективы населенных пунктов, где размещались госпитали, шефствовали над ними. Общеизвестны высокие показатели работы военных медиков в годы войны: 72,3% раненых и 90,6% больных были возвращены в строй.
В корпусах санатория «Руш» с 26 июня 1941 года по 1 апреля 1946 года был развернут эвакогоспиталь № 1714. Это был один из немногих госпиталей Урала, который всю войну и до апреля 1946 года находился в ведении наркомата обороны СССР. Госпиталь планировался на 600 коек, но, по воспоминаниям многих сотрудников, в нем было размещено более тысячи коек. Сюда поступали общехирургические, нейрохирургические пациенты, с ранениями в грудную клетку, а позднее, примерно с 1943 года, и туберкулезные больные.
Очень трудно приходилось персоналу госпиталя в то время – нужно было не только лечить раненых бойцов, но и решать многочисленные неотложные хозяйственные вопросы, вести подсобное хозяйство.
Эшелоны с ранеными приходили в любое время суток, и тогда все сотрудники, в том числе и администрация, помогали в приеме и обработке поступавших. В нынешнем здании водогрязелечебницы был оборудован санпропускник. Здесь поступавших мыли, стригли, одевали в чистое госпитальное белье, делали перевязки, готовили к операциям. На втором этаже здания размещались кабинеты врачей, где проходили врачебные комиссии, там же располагались штаб госпиталя, аптека, лаборатория и зубной кабинет.
Раненые и больные размещались в первом, втором, третьем, пятом и шестом корпусах по 90–100 человек, в каждой палате по 4–6 человек. На первых этажах были раздаточные комнаты: раненых кормили прямо в корпусах, обеды для них приносили из главного корпуса, с пищеблока, где их и готовили. Четвертый корпус был операционным блоком.
Были в корпусах и ординаторские кабинеты, в которых занимались врачи, медсестры, и процедурные кабинеты, и перевязочные, где имелись все необходимые медикаменты и медицинская аппаратура.
Во всех корпусах, кроме главного и санпропускника, было печное отопление, по двенадцать печей приходилось топить и постоянно поддерживать тепло. Дрова и уголь заготавливали сами сотрудники, иногда выздоравливающие помогали колоть дрова. Воду в корпуса привозили на лошадях в бочках прямо из пруда.
В главном корпусе на первом этаже размещались пищеблок, клуб, библиотека, физкабинет. В цокольном помещении была небольшая котельная, работавшая на угле, которая давала тепло для главного корпуса и санпропускника. На втором этаже в большой палате на 118 кроватей лежали раненые и больные. Здесь же располагался и медпост.
На лестничной площадке было несколько обеденных столов для тех, кто самостоятельно мог ходить, но большинство раненых нянечки кормили прямо в постелях. На том же этаже находились рентгенкабинет, перевязочная палата и палата для офицерского состава.
Чистым бельем все корпуса обеспечивала прачечная госпиталя, которая находилась на берегу пруда. Стирка и полоскание белья проводились вручную круглый год в пруду!
Было в госпитале и свое собственное подсобное хозяйство: коровы, причем все молоко отдавалось раненым, лошади, использовавшиеся для хозяйственных работ. Выращивали овощи, которые также шли для питания. По воспоминаниям сотрудников часты были массовые выезды в лес на сбор грибов, ягод. Часть этой продукции отдавали для других госпиталей города, что было большим подспорьем в питании в то голодное время.
Многие сотрудники жили прямо на территории госпиталя в отдельных корпусах. В период становления эвакогоспиталя № 1714 обязанности начальника госпиталя выполнял Валериан Васильевич Горбунов, военврач II ранга, ушедший в конце 1942 года добровольцем на фронт. После войны он вернулся в Нижний Тагил и очень долго работал в городских больницах. По воспоминаниям коллег, это был врач, что называется «от Бога». К большому сожалению, ныне он почти забыт, а его могила на Рогожинском кладбище заброшена.
После убытия Горбунова в действующую армию, в 1943 году начальником госпиталя был назначен С.А. Калашников, подполковник медицинской службы. Начальники часто менялись. После Калашникова эту должность занимали Киселев и майор медслужбы Шляпников. В бригадах врачей работали: Н.Н. Кутукова, А.С. Грешнова, М.Д. Гришина, А.Н. Ширская, Н.А. Саматова, В.А. Ромашова, А.А. Зяблицева, заведующая хирургическим отделением Н.Г. Альбрехт. Медсестры: Н.И. Вильбак, Люба Дубинина, Галя Чепик, Ася Неустроева, Лиза Кормина, А.В. Кремнева, М.А. Коныпина, операционная медсестра Е.Н. Попова. Большую хозяйственную работу проводил фельдшер Павел Иванович Малков.
Уже в то далекое время да еще в тяжелых военных условиях в госпитале делали уникальные по своей сложности операции. Так, например, один из ведущих хирургов госпиталя А.Н. Ширская делала операции по сшиванию нервов, облегчая тем самым страдания десяткам раненых. В 1943 году Ширская была переведена в госпиталь № 4004 под Полтавой. Впоследствии была награждена орденом «Знак почета», медалью «За победу над Германией», знаком «Отличник здравоохранения».
Работа в операционном отделении была, пожалуй, самой сложной и ответственной. Вспоминает старшая сестра 4-го хирургического отделения Е.Н. Попова: «…В день приходилось делать до тридцати операций, оперировали все хирурги, операции длились до позднего вечера, а порой и ночью. При необходимости тут же делали переливание крови. При костных операциях накладывали гипс. Раненые поступали со всех фронтов, но особенно помнятся с Ленинградского фронта и ленинградцы – жители блокадного города, больные дистрофией. Их выхаживали как маленьких детей, ставили на ноги и заново учили ходить. Часто проводили субботники по уборке территории госпиталя, помогали в уборке урожая в Николопавловском совхозе, работали в своем подсобном хозяйстве. И никто никогда не жаловался на усталость, не отказывался ни от какой работы. Между отделениями проходили соревнования на звание Краснознаменного отделения. Часто победителем становилось наше 4-ое отделение, ведущим хирургом которого была А.Н. Ширская…» В 1967 году Е.Н. Поповой было присвоено (одной из первых медработников) звание «Ударник коммунистического труда».
После операционной раненых разносили по палатам. Отличный уход и питание обеспечивали медсестры госпиталя. Вспоминает Е.И. Желудкова: «…В госпитале работала в 4-м корпусе: два года перевязочной няней, а последние три – дежурной няней. Было трудно, холодно, дров не хватало, и негде было достать. Питались в основном прямо в корпусах. Боевой паек, в который входило 50 граммов хлеба, заносили девчата по корпусу. Было много работы, не знали выходных и праздников... Днем делала перевязки и помогала в операциях, а ночью стирала бинты, топила печи, ухаживала за ранеными. На руках у меня было 45 больных (большинство с гнойными ранениями)…» Несмотря на все трудности, Елизавета Ивановна, по воспоминаниям сотрудников, умела скрывать усталость, всегда была бодрой и веселой.
С 1943 года госпиталь стал туберкулезным, это наложило отпечаток на всю структуру работы госпиталя. Ведь теперь, наряду с ранеными, врачам приходилось лечить туберкулезных больных, это потребовало применения новых лекарств и методов лечения.
После проведения лечения раненым и больным требовался длительный курс реабилитации. В этом им помогали инструкторы ЛФК: Александр Христофорович и Софья Макаровна Поповы, Анна Мельчакова, А.А. Кошетурова-Шемякина, В. Ерохина. В их обязанности входило проведение утренней гимнастики: с ходячими больными – в коридорах корпусов, с лежачими – в палатах. А затем – занятия лечебной гимнастикой индивидуально и в группах, согласно назначению врача. С выздоравливавшими больными проводились спортивные игры: зимой – катание на лыжах, летом – игры в волейбол, в палатах организовывались шашечные и шахматные турниры.
В госпитале имелась своя библиотека, заведовала которой К.И. Караваева. Библиотека размещалась в главном корпусе на первом этаже. В наличии были газеты, журналы, словари, энциклопедии, но художественной литературы было мало. С утра выдавали книги и журналы в библиотеке, а потом разносили по палатам для раненых. При цене одной булки хлеба в триста рублей зарплата библиотекаря была около 350 рублей (выручали хлебные карточки).
У пруда, за первым корпусом, был летний театр. Летом там проходили концерты для больных, которые устраивали сами сотрудники госпиталя, самодеятельный комсомольский театр Уральского полигона, ученики школы № 25. Вспоминает Л.Н. Жигалова, один из первых учителей школы № 25: «…После уроков мы с ребятами еще долго не расходились: то занимались с отстающими, то придумывали новые выступления для концертов. Свои концертные номера мы показывали жителям Смолянки и 12-го километра... С особым желанием комсомольцы и пионеры готовили подарки для раненых: кисеты, носовые платки, а затем сами дарили их солдатам, лечившимся в госпитале на Руше. Концерты устраивались прямо в палатах, больным доставляло это огромную радость, и они приглашали нас к себе еще и еще раз…»
В госпитале существовала такая простая, на первый взгляд, но очень нужная профессия, как парикмахер. Эту должность занимала П.Е. Сахарова. Она была мастером высшего класса, стригла в палатах тех, кто не мог даже подняться, повернуться на другой бок. В письмах многие бывшие раненые благодарили Полину Ефимовну, присылали ей фотографии. Ее приходу радовались, говорили, будто солнышко взошло. Выписываясь, некоторые дарили подарки: немецкую бритву или машинку для стрижки волос.
Чистым бельем раненых обеспечивала собственная прачечная. Прачки работали в тяжелейших условиях. Вспоминает А.Е. Аршинова: «…Прачечная находилась на берегу пруда. Это был одноэтажный деревянный барак. Работало 10–12 прачек. Воду носили из пруда в ведрах или возили в бочках на лошади. Печь топили дровами, которые доставляли с полигона. Пилили и кололи сами. Один день запасали дрова, а на другой – кипятили воду в котле, вмонтированном в печь. Стирали белье в корытах руками, замачивала его каждая прачка в свою бочку. Мыло выдавали по норме. Не было ни соды, ни хлорки, ничего из дезинфицирующих средств. Выстираем, выполощем в пруду – и на мороз или на солнце... Выстиранное белье связывали в узлы, и делали заметки на своих связках, по ним узнавали, кто стирал, и предъявляли претензии, если белье было плохо выстирано. Участвовали в разгрузке эшелонов с ранеными, помогали их мыть в санпропускнике. Собирали лекарственные травы, грибы, ягоды. Жили скромно. Обедать бегали домой. Получали паек, как военнообязанные: на месяц – тушенка, рыба, хлеб – 800 граммов на день…»
За кормление раненых отвечали работники пищеблока. З.В. Арефьева, раздатчица госпиталя: «…Обеды готовились в главном корпусе. Первое и второе носили в ведрах. Помогали ходячие раненые. Они же контролировали организацию питания, норму выдачи хлеба, масла, сахара и т.д. В корпусе мы работали вдвоем с напарницей через смену, приходилось рано вставать. Уже в пять часов мы получали продукты. В корпусах было до ста человек раненых. Многие не могли ходить. Их кормили медсестры. С 1943 года госпиталь стал туберкулезным. Первые больные поступали из Ленинграда. Они были в тяжелом состоянии. Посуду после кормлений не только мыли с хлоркой, но и кипятили в баках, чтобы уничтожить микробов. Воду носили из пруда и кипятили в котлах. В корпусе было двенадцать печей, их топили сами. Добывали дрова, уголь. Работали под руководством врачей, замполитов; были военнообязанными. Дисциплина была строгая, работали без отпусков…»
Самую тяжелую и страшную работу – захоронение умерших – приходилось выполнять комсомольской организации Уральского полигона. Вспоминает Р.Н. Зайнулина: «…Меня часто туда командировали в качестве грузчика, иногда в день отвозили до тридцати умерших. Страшно вспомнить, как мы их грузили в машину и разгружали в Шайтанке. Без слез и рыданий не обходилось... Был у нас мастер, Я.В. Голубко, который все говорил: «Вот победим, нас Родина не забудет!..»
В госпитале все сотрудники работали без выходных и отпусков, сутками не видя семью. Администрация госпиталя, несмотря на все трудности, открыла детский сад, работу которого возглавила Н.И. Бутакова, на ее плечи легли все сложности по организации питания и ухода за детьми. Нина Ивановна вспоминает, что даже в такое тяжелое время детям делали исключения – для них, в первую очередь, шло молоко от коров подсобного хозяйства.
Для раненых было очень важно знать о текущих событиях на фронте. А это значит, что работа комиссара и политруков была очень ощутима и значима. Это и политинформация, и прием в партию, и ведение всей документации. Этим занимались комиссар госпиталя Петр Богданович Королев, а после его смерти – Семен Ильич Саконцев. Старшим политруком госпиталя был Валентин Евстафьевич Зыков.
Были у госпиталя и шефы – это и девушки из швейной фабрики Нижнего Тагила, и участники хора Дома учителя, и школа № 25, и работники полигона.
Вспоминает З.А. Беломестных: «…В военные годы после работы, забывая про семью и детей, мы ехали к раненым, чтобы хоть как-то отвлечь их от грустных мыслей, развеселить. Пели, плясали, рассказывали стихи…»
Очень многие раненые с большой теплотой вспоминают сотрудников госпиталя. В.П. Заморкин, бывший танкист, писал о них в своем письме: «…Благодаря опыту врачей и сестер после лечения в госпитале я возвратился в строй и пошел бить фашистов до самого Берлина...» В э/г 1714 он лечился пять месяцев, прикованный к постели на многие недели. «…Благодаря хорошим людям, особенно медсестрам, которые сдавали мне кровь, я смог поправиться. Анна Доценко часто именно мне отдавала свою кровь, несмотря на то, что у нее было двое детей…»
Другой раненый, Василий Кузьмич Ульянов, вот как отзывался о работе коллектива госпиталя: «…Персонал госпиталя лечил нас не только умением использовать лечебные средства, но и сердечной теплотой врачей, сестер и санитарок, которые выхаживали нас и возвращали нам здоровье. Среди работников госпиталя не было равнодушных к нам и труду в госпитале…»
В 1946 году госпиталь № 1714 начали расформировывать. Все, кто мог ехать домой по состоянию здоровья, были отправлены. Остались только нетранспортабельные шесть человек. Григорий Карамышев – последний раненый – умер 15 февраля 1946 года. Остальные пять человек были отправлены в туберкулезную больницу Нижнего Тагила 23 февраля 1946 года. Закрыли госпиталь в сентябре 1946 года. И сразу же начали там капитальный ремонт, вновь превращая его в здравницу для тружеников Урала.
