Татьяна Лунная-Ким. Талант для ковбоя 16+

Журнальный гид

Татьяна Лунная-Ким окончила Первую национальную школу телевидения и сценарные курсы Академии коммуникации WORDSHOP (мастерская Ю.Короткова). Студентка Высших литературных курсов Литературного института имени А.М. Горького. Режиссер монтажа театрально-музыкальных постановок, а также рекламных роликов для телеканала «Культура», сценарист. Публиковалась в журнале «Художественное слово». Автор книги для детей «Адыгэ Хабзэ для маленьких». Живет в г. Одинцово.

Татьяна Лунная-Ким. Талант для ковбоя : Повесть // Москва. – 2024. - № 8. – С. 54 – 93.

Повесть понравится и подросткам, и их родителям. Мальчик Миша проходит школу взросления. Хотелось бы, чтобы в ней были не только тяжелые жизненные уроки, но пока светлых полос не предвидится. Он вместе с мамой сбежал от пьющего отца в городок, где есть музыкальная школа. У Миши есть неординарный музыкальный талант, но слишком много препятствий нужно преодолеть на пути к успеху.

Предлагаем вашему вниманию отрывок из повести:

Миниатюрные боксерские перчатки, прикрепленные к зеркалу заднего вида, бешено раскачивались в разные стороны. «Газель» неслась по ухабам не хуже отечественных автокаров на ралли Париж — Дакар. В салоне Елена Дмитриевна пыталась усидеть на месте и не дать свалиться собранным по узелочкам вещам. «А впереди еще три дня и три ночи, и шашлычок под коньячок — вкусно очень», — орало во все горло радио. Миша почесал ухо и поморщился.

— Что, сынок? — тут же на его движения отреагировала мать.

— Мам, попроси сделать потише.

Елена Дмитриевна сразу же наклонилась вперед к водителю:

— Ди-и-им, сделай потише!

— Чё? Не слышу!

— Сделай, говорю, потише!

— Чё, сыночку не нравится? — Водитель, не сбавляя скорости, обернулся к женщине и криво улыбнулся, обнажая передние золотые фиксы. — Не барыня. Потерпит. — И выкрутил звук на максимум.

Миша недовольно посмотрел на мать: ничего не может добиться от мужчин.

— Мишаня, уже скоро приедем. — Женщина сделала попытку погладить по голове тринадцатилетнего сына-подростка. — И вправду, потерпи чуть-чуть.

Мишаня резко отдернул голову. Впереди показалась деревня.

В населенный пункт въезжали так же разухабисто, не сбавляя скорости, распугивая местных кур. Дважды на повороте попадались магазины музыкальных инструментов. А когда проезжали центр, в глаза бросились белоснежные колонны недавно отреставрированного Дома культуры. Афиша на доске объявлений приглашала всех желающих на конкурс пианистов. Ближе к дому на самой окраине деревни скорость пришлось сбросить: разбитая дорога обещала разнести подвеску автомобиля в пух и прах, если не включить мозги.

— Все, хозяйка, приехали. — «Газель» остановилась перед скромным одноэтажным дощатым зеленым домиком. — Давай выгружайся.

Елена Дмитриевна не без труда открыла дверь маршрутки и попыталась вытащить за собой огромный баул с вещами.

— Кореш, ты чего сидишь? — обратился водитель к подростку. — Матери подсоби!

Мишаня неохотно предпринял попытку помочь матери.

— Оставь, я сама. — Мать замахала на сына. — Ничего не трогай, иди лучше калитку открой. — Она протянула ему связку ключей. — И стой там.

Мальчик взял ключи и послушно поплелся открывать калитку их нового дома.

Димон закурил и презрительно сплюнул.

— Слушай, Елена, ну кого ты растишь? Не стыдно? Сама без мужика и из парня девку делаешь.

— Музыканта, Димочка, музыканта. Руки Мише берегу.

Елена Дмитриевна по узелку переносила вещи из машины к дому. Складывала перед калиткой. Димон, как и Миша, не торопился помогать женщине, которая, видимо, решила поработать за троих.

— Свихнулись вы все на этой музыке. Лавры Жигана покоя не дают?

Елена Дмитриевна сделала передышку, чтобы лишний раз полюбоваться сыном, который стоял со скучающим лицом и задумчиво отбивал пальцами какую-то мелодию по обшарпанному зеленому забору.

— А чем мы хуже? Тем более у Миши талант.

— Ну да, здесь все таланты. Видел, понаоткрывали магазинов. Если все пианины покупать начнут, кто работать будет?

— Найдутся, ты не переживай.

— Как скажешь. Все выгрузила? Мне еще обратно ехать.

Елена Дмитриевна внимательно осмотрела внутренности «Газели».

— Кажется, все.

— Тогда рассчитаемся?

Елена Дмитриевна достала из сумки полупустой кошелек. Отсчитала пять сотен.

— Как договаривались. — И протянула водителю. — И ты обещал ничего не говорить мужу.

— Могила! — Димон взял деньги и со словами «Не потоните тут, музыканты» последний раз презрительно сплюнул в сторону подростка и укатил. «А впереди еще три дня и три ночи...»

К дому и вправду местами было не пробраться: слякотно. Наверное, где-то прорвало трубу, вот и развезло. Но Елена по-быстрому отыскала рядом с домом доски и соорудила дорожку. Дверь долго не хотела открываться — видимо, дверной замок заржавел. Все время, пока мать суетилась, Миша оставался безучастным. Только два раза пересел с одного баула на другой, сравнивая их ветхое жилище с соседскими крепко срубленными хоромами. Их дом с тонкими, видавшими виды стенами в клубах пыли и опавших листьев отдавали за бесценок, и мать уцепилась за возможность сбежать от мужа-алкоголика и дать возможность сыну учиться в местной музыкальной школе.

Это была необычная деревня. Мировая знаменитость пианист Валера Цыганков, по прозвищу Жиган, родился и вырос именно здесь. Даже став известным человеком, Валера не забывал и не стыдился своей родины — отремонтировал в деревне Дом культуры, открыл и продолжал спонсировать музыкальную школу. Он же учредил ежегодный конкурс пианистов. Победители в качестве приза получали возможность учиться бесплатно в музыкальных школах столицы: им оплачивали проживание в общежитии и даже выдавали стипендию. Музыка для жителей деревни стала своеобразной путевкой, лотерейным билетом в лучшую жизнь, а конкурс — отправной точкой к покорению мира. «Если у Жигана получилось, то чем мы хуже?» — думали местные мамаши и натаскивали своих детей кто на аккордеоне да баяне, а кто на пианино или — в самых редких случаях — на скрипке.

У Миши интерес к музыке проснулся рано. В пять лет он вовсю уже играл на балалайке. Единственный доступный в их семье инструмент. Потом три года сосед учил его играть на баяне. Этот же сосед сказал, что «у Мишутки музыкальные способности» и «надо развивать». И рассказал про чудо-деревню, которая находилась в трех часах езды. После очередных мужниных побоев и запоя робкая в душе Елена Дмитриевна поняла: надо бежать. Стала искать незаметно от мужа жилье и когда нашла, то просто собрала какие могла вещи, взяла заём в местной конторе, забрала сына и уехала.

И вот теперь она ковыряется в замке, стараясь открыть дверь, а сын сидит сложа ручки и думает о том, какая жизнь его ждет впереди.

Наконец замок поддался, дверь с протяжным вздохом скрипнула, и мать с сыном смогли зайти в дом. Прошли по трескучим половицам прямо в комнату. Несмотря на ветхость, дом внутри был симпатичным, но требовал генеральной уборки. Повсюду валялись загнившие яблоки, паутина разрослась до размеров всемирной, грустили по углам пустые бутылки из-под водки, минимум мебели, драматично присыпанной слоями пыли. И все это скромное богатство освещалось природным софитом послеполуденного солнца. Оно светило через хорошо сохранившееся двухрамное окно и ярким пятном освещало центр комнаты.

— Здесь мы поставим пианино! Прямо в самом центре! — Елену охватила волна предвкушения, как будто она разглядела прекрасное будущее. Она стала тормошить сына. — Ты рад? Скажи, ты рад?

Слова про пианино вывели Мишу из задумчивости. Желая сделать маме приятное, он выдавил из себя:

— Рад. Конечно, я рад. Когда же его привезут? Ты точно на сегодня договорилась?

Елена посмотрела на часы:

— Должны уже быть.

В ту же секунду за окном раздался резкий и протяжный гудок.

— Мишаня, идем скорее, привезли!

Елена с сыном выбежали навстречу грузовику, из которого вальяжно вылезали водитель и его напарник, сорокалетний мужчина с недовольным, грубоватым лицом.

— Пьяно вам?

— Нам, нам! — радостно закричала Елена Дмитриевна и бросилась к кузову.

— Полегче, — осадил ее напарник, — наиграетесь еще!

Он сдвинул с кузова скобы и опустил бортик. Запрыгнул вовнутрь кузова. Миша от нетерпения заскочил следом, скорее заглянуть под покрывало, где стояло оно — гладкое, коричневое. Миша сдернул с инструмента покрывало. Не новое, со следами пользования, но такое долгожданное. Он нежно провел рукой по крышке, ощущая на поверхности легкие шероховатости, и внутри у него все задрожало от волнения.

— Мальчик, дома налюбуешься, думаешь, мы тут до вечера будем торчать? Посторонись.

Мужчина чуть ли не оттолкнул Мишу от инструмента, схватил покрывало за концы и завязал над крышкой внушительный узел. В кузов запрыгнул водитель, и вдвоем они начали спускать пианино на землю. Торжественной процессией понесли в дом. Миша шел следом, то и дело поправляя покрывало. Елена шла впереди, показывая, куда нести и ставить. Расплатилась. Денег оставалось совсем ничего. На день-два хватит, а потом надо будет что-то делать.

Наконец все посторонние ушли. Мать и сын остались одни. Солнце почти совсем спряталось за горизонтом. Елена вышла на кухню и вернулась с кособокой табуреткой. Сиденье было обито войлоком и пованивало кошачьей мочой.

— Сыграй, Мишань, сыграй.

Миша сел на краешек табуретки, поднял крышку, погладил клавиши, которые оказались не белыми, а слегка бежевыми, цвета пожившей слоновой кости, а черные, наоборот, выцвели и были белесоватыми. Он мягко взял пару аккордов, как будто еще не веря, что все получилось, что он получил то, что хотел. Жизнь дает ему шанс, теперь главное — постараться, мама рядом, она на все готова ради него, а уж он-то талант, он пробьется, он сможет. Миша улыбнулся и смелее заиграл самое любимое из того, что когда-то подобрал на слух. Он еще не знал, что играет «Марш» из балета Чайковского «Щелкунчик», пам-па-ра-рам-пам-пам-па-па. Солнце окончательно закатилось, в комнате стало темно. Елена, прислонившись к дверному косяку, не сводила глаз с сына. «Триста рублей, полгода кредита, Валентине вернуть, тете Маше вернуть, найти работу, развестись, работа, неужели это я его родила, Господи, только не подведи, только не подведи, Господи...» Пам-па-ра-рам-пам-па-па-па.