Попов М. Сталинский дом 18+

Журнальный гид

Попов Михаил Михайлович родился в 1957 году в Харькове. Окончил Литературный институт. Произведения автора публиковались в журналах «Наш современник», «Москва», «Юность» и др. Автор нескольких сборников стихотворений и более 20 книг прозы. Лауреат ряда литературных премий. Живет в Москве.

Попов М. Сталинский дом : Повесть / М. Попов // Наш современник. – 2020. - № 10. – С. 63 – 92.

Произведения Михаила Попова о людях, сохранивших в наше время наивность, чистоту и твердое убеждение в собственной правоте. Эти люди, родившиеся в середине прошлого века, не смогли приспособиться к новым реалиям, в отличие от их детей и внуков. Степан Родионович, главный герой повести, бывший капитан первого ранга, вышел на пенсию и завершил дело всей жизни – закончил трехтомный труд «Россия умытая кровью». Труд должен выйти в массы, и Степан Родионович заключает договор с издательством. Деньги берет в кредит под залог квартиры. Здесь искушенный читатель начинает понимать, чем может все это обернуться, и ожидания оправдываются.

Предлагаем вашему вниманию отрывок из повести «Сталинский дом»:

Валерий очень тяжко вздохнул и покачал головой отрицательно.

—  Нет, конечно, папа. Это очень сильно, очень много... мыслей важных. Но народу этого не нужно. Ему нужен детектив, балаган.
—  Уходи.
—  Папа.
—  Чего я не потерплю, это двуличия.
Сын засопел, собираясь с силами.
—  Что ты там раздуваешься, смотри не лопни.
—  Да, на мой взгляд, это провальный проект. Ты просто капитан первого ранга, а не спаситель отечества.
—  Договаривай. Возможно, это наш последний разговор.

Валерий опять вскочил с кресла, хватаясь за сердце и брызгая йотом и слюной.

—  Ты просто городской сумасшедший, которого развели, как лоха, и теперь там хохочут но углам. Не будет продаваться эта галиматья! — Он ткнул пальцами в голубой том. — Не будет, и жить тебе на улице.
—  Уходи, а то я тебя застрелю.

Конечно, после этого Валерий освободил ринг.

В книжном магазине на Калининском книга Степана Родионовича продавалась в разделе "философия". Это было лестно. Но это единственный бонус. Капитан первого ранга приехал на торговую точку и, пользуясь тем, что народу довольно много и затеряться довольно легко, устроился у полки с надписью "эзотерика" так, чтобы краем глаза наблюдать, как народ будет ломиться за «Сталинский дом». Кишу, считал Степан Родинович, разместили неудачно, ниже уровня глаз и лишь корешками к будущему благодарному читателю. 

Несмотря на то, что "Дом" занимал довольно солидное место на полке, никто за половину часа не обратил на него никакого внимания. Степан Родионович страдал, ему казалось, что стоит только подтолкнуть слегка ситуацию, и телега помчится, но рекламировать свою продукцию нельзя, иначе тут будет черт-те что, сотни авторов встанут у полок и давай драть горло.

Но всё это несправедливо, имя у него нока неизвестное. Надо откупорить сосуд с этим джинном, чтобы все поняли, с чем имеют дело. На днях должна выйти заметка в "Красной звезде". Степан Родионович понимал необходимость рекламной кампании, но также понимал, что заметки этой будет маловато.

Нет, не берут.

Оглядываясь, как карбонарий, автор "Сталинского дома" пробрался к полке, на которой этот "Дом" стоял, и, вынув первый том, поставил его лицом к возможному покупателю. Отойдя, опять затаился. Возможность более полного знакомства с великой книгой никак не повлияла на продажи. Как не брали, гак и не стали брать. Через пятнадцать минут работница магазина, проходя мимо этой полки, на автомате вернула "Дом" в прежнее положение. Словно бы высунувшись перед покупателем анфас, он нарушил некие правила.

Степан Родионович позвонил Оскару Борисовичу и рассказал о своих наблюдениях. Тот весело рассмеялся и сказал начинающему автору, что карга торгового зала магазина расчерчена на своеобразные зоны, и поэтому одни книги лежат на прилавке рядом с кассой и там стоит фотография автора, а некоторые, как "Сталинский дом", стоят корешком в мир, и есть весьма маленький шанс, что кто-то обратит на них внимание.

—  Ну, так что же вы...
—  Всё это стоит денег.
—  За хорошую позицию надо платить?
—  И немало.
—  А кто должен платить? Издательство?
—  В особых случаях — да.
—  Так значит, я — не особый случай?

Оскар Борисович покашлял.

—   Поймите, когда издательство рискует своими деньгами, оно старается их вернуть. Степану Родионовичу открылась часть истины, впрочем, лежавшая не слишком глубоко.

—   То есть с меня вы и так получили достаточно, поэтому...
—   Ну, да. Хотя, вы же не можете сказать, что вас продают по бросовой цене.
—   Что это значит?
—   Вот вернитесь в магазин и сравните порядок цен. Ваш трёхтомник на три рубля дороже, чем трёхтомник Джойса, такой белый.
—   Что это значит?
—   Ну, пока не то, что вас считают фигурой превосходящей Джойса, но ваша книга...
—   Я должен подумать. — Степан Родионович резко повесил трубку.
—   Раньше надо было думать! — с чувством глубокого удовлетворения сказал в пустой эфир редактор.

Дни замелькали, как сумасшедшие. Старший сын не звонил. Средняя дочь тоже. Звонки младшей Степан сбрасывал. Сходил ещё раз в совет ветеранов с тем, чтобы испросить хотя бы часть суммы, которая зарезервирована на издание его книги в будущем году. Гафуров ответил, что не может никак, деньги в бюджете будущего года, они там, как за каменными стенами. А идти ни на какие махинации он не намерен. У него всё чисто, комар носу не подточит. "Сказал бы я тебе", — подумал капитан первого ранга и почти хлопнул дверью.

Дома его ждал звонок со склада, где лежала основная часть книг: пора платить. Степан Родионович что-то подсчитал в голове, и вышло, что действительно надо. Накануне ему пришло письмо из банка с подобным же напоминанием. Он сел, открыл стол, где лежали заначки, пересчитал бумажки. Выходило, заплатить он может только в одно место. Он позвонил на склад
и спросил, что будет с книгами, если он затянет с выплатой. Ответом было одно скользкое, как змея, слово:

—   Утилизация.
—   Под нож пустите?
—   Ну, да.

То есть вопрос решился сам собой — с квартирой можно подождать.

Но не собирался ждать Валерий, и, чтобы поговорить с отцом, он избрал неожиданный ход. Впрочем, по-житейски уместный. Позвонила его жена и мягонько так спросила о размерах кредита, полученного в банке.
"Ага", — сказала она в ответ, услышав сумму. Степан Родионович отчётливо ощущал, что пузатый сынок стоит рядом и нашёптывает ей слова.

—   А погашать вы будете из своих... авуаров?
—   Из своих, — ответил капитан первого ранга. Он испытывал острое желание прервать разговор, но понимал, что это единственный способ довести до сына всю финансовую информацию, на которую тот имеет право.
—   И...
—   Что — и?! Источник моих сбережений только жалованье. Воровать не обучен. Мой родной сынок мог бы припомнить своё детство. Как нам далась посредственная наша машина, и икрой мы его не обмазывали. Как только он сумел наесть такой живот!

Первым не выдержал Валерий. Схватил трубку и прокричал:

—  Так значит, через пару месяцев наше родовое гнездо уйдёт в собственность банка?
—   Пойдут продажи...
—   Наивный папа! Не пойдут они! Нельзя продать то, что нельзя продать. Ты там что-то сочинил, ну, наверно, важное, но народу это по фигу.

Степан Родионович сдержался.