Зачем географ пропил глобус?

Тема университета – экранизация и книга – подтолкнула к чтению и просмотру того, что давно вроде было надо, но как-то не очень хотелось. Заодно прочла книгу «из долгого ящика». Речь идет о романе Алексея Иванова «Географ глобус пропил». Вот представляете, пройдет 100 лет: ты любишь Иванова? Какого? Алексея? Которого? Ну как в писателе могли сойтись самое распространенное русское имя и такая же фамилия? Разве может такой остаться на века?

О романе и говорить нечего: что это за географ, который пьет, да еще школьное имущество разбазаривает? Как я ему сочувствовать буду, сопереживать? В общем, если бы не Университет, не взялась бы я ни за книгу, ни за фильм. Произведение действительно оказалось «не мое» и не про меня. Но читать эту литературу стоит. Написано по-настоящему, с проникновением. В одном из отзывов прочитала: «хорошая книга про ничто». Наверное, где-то так и есть. А это ничто – целая эпоха, в которую погрузилась наша страна в 90-е годы. Время, которое выплевывало честных, талантливых, глубоко чувствующих людей. Время, когда молодежи нечем было заполнить жизненный багаж – вечные ценности рухнули, новых никто не предложил. Вот и предстает перед нами географ Служкин в потрепанных джинсах, с помятой с похмелья физиономией и грустным пофигизмом в душе. Сюжета как такового в книге нет, это рассказ о жизни – неуютной, некрасивой в условиях вечной уральской мерзлоты.

Фильм оказался не таким затянутым, но таким же психологичным. Многие подробности, конечно, остались за кадром. Хабенский, как всегда, проникновенен, но на 27-летнего географа тянет не очень, поэтому в его любовь к школьнице как-то совсем не верится. Для меня вся идея автора потеряла в фильме смысл, поскольку режиссер перенес действие в наше время – с мобильными телефонами и другими гаджетами. И все разгильдяйство главного героя становится совсем каким-то неоправданным, да и антураж затрапезной школы, понятный для 90-х, в наши дни выглядит странно.

А в целом, есть, о чем задуматься и что вспомнить. Зачем географу был нужен глобус и как он его «пропил», мне стало понятно.

Эстетическое наслаждение можно получить от описания природы:

«Цвет у мира – серо-голубой. Негасимые сумерки красоты. Вечный неуют северного очарования. Сдержанные краски, холодная и ясная весна. Сизые еловые острия поднимаются за деревней ровной строчкой кардиограммы. Сердцебиение Земли – в норме».

«Звезд на небе было так много, что казалось, будто там нельзя сделать и шага, чтобы под ногой не захрустело. Однако, видимо, никто там не ходил, потому что стояла такая тишина, что можно было услышать, как в глубине реки собираются завтрашние волны, как с шорохом мягко укладывается на землю лунный свет, как улыбается весна, шагая издалека без устали, как ветер ерошит невесомые перья на крыльях снов, как в душе зреют слезы, которые не дано будет выплакать, как волна мягко баюкает лодку, так и не отвязанную от причала, ритмично покачивает ее – с носа на корму, с носа на корму, с носа на корму...»

Юлия Кистер