Владимир Вигилянский, Олеся Николаева. Дело Гапона 16+

Журнальный гид

Вигилянский Владимир Николаевич, протоиерей, настоятель храма Святой Мученицы Татианы при МГУ, член Союза писателей Москвы, автор 5 книг, лауреат нескольких литературных премий, печатается с 1972 года.

Николаева Олеся Александровна, поэт, прозаик, эссеист. Профессор Литературного института им.А.М.Горького. Автор многочисленных книг стихов, прозы и эссе. Лауреат многих литературных премий, в том числе Национальной премии «Поэт» (2006). Постоянный автор «Дружбы народов». Живёт в Переделкине.

Владимир Вигилянский, Олеся Николаева. Дело Гапона : Роман / В.Вигилянский, О.Николаева // Дружба народов. – 2025. - № 1. – С. 7 – 71.

Роман «Дело Гапона» основан на реальных исторических событиях, произошедших в 1904 – 1907 годах. В то время в России полиция пыталась предотвратить действия многочисленных террористических группировок. Часто это не было успешным, мешали многочисленные провокаторы и предатели. В детективном романе множество сюжетных линий, как психологических, так и романтических. События «Кровавого воскресенья» описаны во всех учебниках истории, прочитав роман, читатель может дать им свою, беспристрастную оценку.

Предлагаем вашему вниманию отрывок из романа:

Ближе к ночи состоялось совещание в кабинете следователя по особо важным делам Николая Васильевича Зайцева. Вместе с Герасимовым к нему пришёл Евстратий Павлович Медников, стоявший во главе Отдела наружного наблюдения, и Иван Васильевич Доброскок, правая рука Герасимова, агент сыска под кличкой Николай Золотые Очки, прославившийся тем, что почти за год до этого внедрился и провалил всю петербургскую организацию меньшевиков.

— Вот, — сказал Герасимов, доставая из портфеля бумагу. — Слушайте и запоминайте. Иван, раз Азарова нет, записывай ты, — обратился он к Доброскоку. — Приметы Рутенберга: лет сорока, рост один метр семьдесят два сантиметра, плотного сложения, шатен, волосы слегка вьющиеся, небрежно зачёсанные, усы шатеновые, чуть светлее волос, цвет лица красноватый, близорук, носит очки с толстыми стёклами, походка медленная и тяжёлая, при ходьбе опускает правое плечо, одет в тёмное приличное, но поношенное платье. Говорит прерывисто, дискретно. Хитёр, умён, расчётлив, предусмотрителен. Вы хоть знаете про его ножницы?

— Ножницы? — удивился Зайцев.

— Да, ножницы, которые он предусмотрительно захватил с собой, когда пошёл с Гапоном на демонстрацию девятого января и которыми, когда началась пальба и суматоха, отрезал Гапону бороду и волосы, изменив его почти до неузнаваемости?

— А, слышал об этом. Гапоновцы до сих пор носят их в ладанке как святыню, — кивнул Зайцев.

— Есть подозрения в его связи с английской разведкой, а именно, со Шломо Марковичем Розенблюмом, упоминаемым в отчётах Охранного отделения под именем гражданина Великобритании Сиднея Рейли. Но до него мы не дотянемся. Ранее он приезжал под видом антиквара, а ныне занимает большой пост в английском посольстве. — Герасимов раздражённо постучал костяшками пальцев по столу. Потом взглянул на Медникова. — Вас, Евстратий Павлович, прошу скопировать и размножить вот эту фотографию, — Герасимов протянул фотоснимок Рутенберга Медникову.

Зайцев перехватил его руку, ещё раз внимательно взглянул на подозреваемого и положил карточку на стол.

— Кроме того, надо разослать его приметы по всем полицейским участкам, — распорядился Зайцев. — Объявляем в розыск.

— А ты, Доброскок, завтра с раннего утра, а лучше прямо сейчас, так вернее, поезжай-ка вот по этому адресу — там проживает Ольга Хоменко, жена Рутенберга с тремя его детишками, — приказал Герасимов.

— Прикажите ей явиться ко мне в понедельник с утра. Эх, как не вовремя я Азарова отпустил! — вздохнул Зайцев, поразившись, что у Герасимова был даже адрес Рутенберга.

— Ну что ж, будем ждать завтра хоть каких-нибудь результатов, — заключил Герасимов. — Хотя, я полагаю, Рутенберг уже давным-давно за границей, жена его сменила местожительство, а судмедэкспертиза будет ещё не готова. Интересно будет послушать эксперта, который работал по одежде Гапона и по даче Звержинской. Но это дай Бог в понедельник.

— Я вызвал к себе и Звержинскую, и понятых, находившихся на даче, когда был обнаружен труп. Какие-то художники.

— Рекомендую в ближайшие дни допросить адвоката Гапона господина Марголина. И пойти на похороны, приглядеться к провожающим и скорбящим. Ну, собственно, пока всё.

Зайцев поморщился: он не любил, когда Герасимов влезал не в свой монастырь и давал ему указания.

— В первую очередь я бы допросил Рачковского. «Это ведь он должен был приехать на встречу с Гапоном», —сказал Зайцев.

Герасимов присвистнул:

— Ну, теперь ищи-свищи ветра в поле. На днях он вышел в отставку и отбыл в Париж. И он вам ничего не скажет: его былая деятельность — это неприкасаемая для вас сфера государственной тайны.

Зайцев хмыкнул.

— Ну что ж… Я бы ещё раз допросил этого гапоновца Кузина. Помните, тот, уцелевший во время взрыва в трактире «Тверь»? Да и других гапоновцев. Боюсь, как бы не вышла большая смута, когда они узнают о казни своего вождя, — произнёс он.

— Ничего не будет, — махнул рукой Герасимов. — Шуму будет не более, чем после убийства этих активистов из «Союза Русского народа» Слесарева и Желдыбина. Ну, дело пошло.

Герасимов хлопнул ладонями по столу.

— До понедельника, господа! — Зайцев поднялся из-за стола.

То ли в кабинете было душно, то ли события нынешнего дня выкачали из него все силы, но, возвращаясь домой, он чувствовал, как его пошатывает. Всё было сделано тысячу раз неправильно в предыдущий месяц, и это угнетало его. Совсем некстати он был вынужден отпустить в Варшаву своего ближайшего помощника Азарова, который за те несколько месяцев, которые проработал у него, стал незаменимым.

…Алексея Азарова назначили в помощники Зайцеву четыре месяца назад, в конце 1905 года, приложив рекомендацию весьма авторитетного человека, а именно Леонида Александровича Ратаева, в недавнем прошлом — главы Особого Отдела Департамента полиции, заведующего заграничной агентурой. Он писал, что его протеже заслуживает полного доверия, и был им неоднократно проверен на деле, а кроме того, тот — замечательный журналист. И хотя Зайцев не очень понимал, как ему может пригодиться человек с таким специфическим опытом, каким именно — он мог только догадываться, судя по его рекомендателю, он не стал возражать, тем паче что у его будущего секретаря за спиной был юридический факультет, а место это пустовало уже почти три месяца после гибели предыдущего помощника.

Сам же Азаров при личном знакомстве сообщил, что несколько лет исправно проработал журналистом и был правой рукой корреспондента английской газеты. Но Зайцев с самого начала догадывался, что это могло быть лишь прикрытием его секретной деятельности, пока его помощник через какое-то время не сказал ему об этом прямо. Впрочем, его это тогда мало интересовало.